Поэт часто непонятен сам себе: являясь своеобразным одушевлённым вариантом кантовской вещи… в себе: мучительно разгадывающей орнаменты пути, приводящего к рождению стихотворения:
Одни живут в низине,
Другие на холме.
А я меж них – разиня –
Брожу - в своём уме.
И должен быть готовым:
Вдруг немота – стеной!..
То ль я владею словом,
Оно ль владеет мной?
Именно философия этой амбивалентности отношения со словом и определяет во многом бытование поэта на земле.
…слово владеет Николаем Алешковым ярко: призывая к непременному созданию образа собственной вселенной, но и поэт владеет им: разумеется, иначе эстетическая выверенность была бы невозможна.
Стих Алешкова гармоничен: поэт, идущий от классических традиций, разрыв с которыми чреват, используя словарь и свой, и современный, добивается эффекта в каждом своём поэтическом построении.
Как точно, в две строки укладывается суть актёрской работы, и – жизни:
Захочу – и заплачу, захочу – хохочу!
Извините - за это я судьбою плачу…
Белая соль актёрства мерцает крупнозернисто, и тяжесть необходимой оплаты - искупает ли путь?..
…путь, выбирающий человека.
Интересно, компактно, со строчками, тяготеющими к афористичности, Н. Алешков исследует собственную жизнь: с прикосновением к звенящему диску изначального призвания:
Не был я большевиком,
Не был коммунистом.
Был я русским мужиком,
По-крестьянски чистым.
- Ты какой-то не такой,
Не такой идейный.
Прост, но вовсе не простой,
В общем… беспартейный.
Так считали – сам с усам –
Армия и школа…
Стукачу дал по зубам –
Вон из комсомола!
Жил-тужил немало лет –
А куда же деться?
Понял вдруг, что я поэт –
С детства…
…будто всё вторично по отношению к слову: отчасти – так и есть, и человек рождается в родную речь в не меньшей степени, нежели в физиологическое существование: может быть, для поэта и жизнь – лишь оказия писать стихи, а остальное – постольку-поскольку…
Идеально и принятие жизни, декларируемое поэтом: никаких сожалений, претензий, отчаяния: ровная линия спокойного стоицизма:
Какая есть – другой судьбы не надо.
Я жизнь прожил на родине своей
Среди родни, на расстояньи взгляда
Друзей, любимых и учителей…
И – ведь подлинное богатство жизни в перечисленном: сопоставляя свой опыт с опытом поэта, из которого проросло четверостишие, сложно не согласиться с Алешковым…Регулярный, рифмованный стих у Алешкова интересно разреживается верлибром:
Выйдя к реке,
Подумаешь вдруг,
Что птичий язык Хлебникова
Вряд ли
Объединил бы всё человечество,
Но, может быть,
Научил бы нас
Разговаривать с птицами,
С шелестом берёзовой листвы,
С ветром и облаками…
Верлибр литературен и менее естественен для русской поэтической речи, нежели стих рифмованный; верлибр, представленный Алешковым, касается литературы, и одного из самых загадочных русских поэтов: поэта-дервиша В. Хлебникова: но то, как истолковывается его роль в бытование истории литературы, завораживает…
Разговор с листвой…ветром…облаками…
Что может быть интереснее?
Но – суета вертит нас, суета проедает мозги, мешая выработать ту меру чистоту, которая определяет подлинную поэзию.
Интересно рассматривается и история вообще: через призму истории деревни:
По камским излукам
Морковкой и луком
Торгуем. Над быстрой рекой
Встречаем рассветы,
Обуты, одеты,
А говор у нас костромской.
Здесь старец Иона –
Рубаха зелёна –
С монахами из Костромы
Распахивал пустошь,
И выросли густо,
Как поросль в урочище, мы.
Образность ярко плещет радугой: и словесная густота сочетается с лёгкой напевностью стихотворения.
…яблони, тальник, небушко чистое, реки, смак и суть родной русской жизни: какою бы ни была: все субстанции эти плотно, как соты мёдом, наполняют поэзию Алешкова, и, соприкасаясь с ней, впитывая созвучия поэта, чуть иначе начинаешь смотреть на русскую глубину, правду, веру…
НА СНИМКЕ: поэт Николай АЛЕШКОВ.