СОЛОВЕЙ
Ещё поёт в тени среди ветвей,
России ставший светлою отрадой,
Алябьевский тобольский соловей
За приходской захарьевской оградой.
Где, песенный отмаливая дар,
Под сенью православного прихода
Поклоны бил Алябьев Александр –
Герой войны двенадцатого года.
С фортуной переменчивой своей
Он храбро и отчаянно сражался.
Тобольский ссыльный, песенный Орфей,
Отец-радетель русского романса.
Как офицер и пламенный гусар,
Врагов крушивший конною лавиной,
Он небеса России сотрясал
Высокой русской песней соловьиной.
Не потому ли видится порой,
Что над тайгой, снегами убелённой,
Возвышен Алафеевской горой,
Парит Тобольск сибирскою короной.
Как можно не влюбиться в эту ширь?..
С горы стекает снежное Тоболье.
И за плечом Тобольска вся Сибирь,
Как мантия имперская соболья.
От млечных стен Тобольского кремля
До океана ширится и длится
Сибирь - не просто русская земля, -
Она Всея Руси императрица.
Парит Тобольск под куполом небес,
Благословляя отчие просторы,
И старцы монастырские окрест
В молитвах слышат ангельские хоры.
На вечные года и времена
Сибирь вписалась в Божие пространство.
Тобол – России звонкая струна.
Тобольск – столица русского романса.
ТОБОЛЬСКИЙ АНГЕЛ
На высоком Троицком мысу
Господу молитву вознесу.
Осиянный ангельским крылом,
Господи, я бью тебе челом.
На душе вольготно и светло.
Надо мною ангела крыло.
На тобольской праведной земле
Ангел держит небо на крыле.
Под крылом у ангела Сибирь.
Он её небесный поводырь.
На трубе играет золотой
Ангел Света всей Руси Святой.
Золотят церковные кресты
Божьи светоносные персты.
Омывают светом купола
Ангела-Хранителя крыла.
Мой Богоспасаемый Тобольск
Перед строем всех небесных войск
Песню величальную тебе
Ангел исполняет на трубе.
СУРИКОВ
…А Суриков с детства не плакал.
Порой выбивался из сил.
Приученный к уличным дракам,
Он молча обиды сносил.
В душе его ангелы пели.
Прозрачно искрясь, на листы
Ложились его акварели,
Как детские слёзы чисты.
Когда он гостил на Тоболе,
Весна на Тоболе цвела.
Она целый город в подоле
Ему под окно принесла.
Василий Иванович замер.
Тобольский сквозной небосклон
Был весь переполнен слезами,
Что в детстве не выплакал он.
На красной имперской порфире
Рассветной воды Иртыша
Сюжет – «Покоренье Сибири…»
Его угадала душа.
И стали Ермак со дружиной,
На смертный идущие бой,
Не просто известной картиной,
А русской великой судьбой.
Не зря по тобольскому устью
Юродивый шибко кричал:
«Господь наш с московскою Русью
Навечно Сибирь обвенчал!»
…А Суриков сердцем услышал
Тобольских небес благодать,
Когда он на улицу вышел
Народные лица писать.
Ему, как желанный гостинец,
Подаренный вьюжной судьбой,
Крылатый тобольский детинец
Играл на трубе золотой.
…А Суриков шёл в полумраке
Встречать соловьиный рассвет.
Всей здешней округи собаки
Ему посылали привет.
Склоняясь, трава целовала
Его дорогой сапожок.
Берёзка его зазывала
К себе на привольный лужок.
…А Суриков, знатный художник,
Кремлёвские прясла писал.
И дикий седой подорожник
Пред ним от восторга плясал.
И красные девки в Тобольске,
Хитро сдвинув домиком бровь,
Ему предлагали по-свойски
Сердечность свою и любовь.
…Об этом в сибирской столице
Звенит соловьиная трель.
И в местном музее хранится
С тобольским кремлём акварель.
ЧУВАШСКИЙ МЫС
…И пришёл Кучум на Чувашский мыс.
И кровавой тучей над ним завис.
И вонзил Кучум свой волчиный клык
В заповедный град – Золотой Кашлык.
Бикбулата бил и Ядкара бил,
И из черепа Едигера пил.
На костях неверных поставил вал
И Сибир-Искером его назвал.
Трижды в день топтал на валу траву
И плевал на царственную Москву.
Вознося Московии похвальбу,
Говорил, что видел её в гробу.
И со всех народов - (куда ни глянь!) -
По Иртыш-Тоболу сбирал он дань.
Чтоб исправно слали ему ясак,
Вырезал он данников, как собак.
Укрощая местных худых князьков,
Забирал в заложники их сынков.
И несчастных княжьих забитых жён
Уводил в полон на аркане он.
Обращал язычников в мусульман.
И кровавый плыл над землёй туман.
Говорят, с тех пор на крутом ветру
Кровянеют сосен стволы в бору.
И в рассветном мраке, огнём горя,
Над Тобольском кровью сочит заря.
А в урочный час, благодатный час,
Из воды всплывает Пречистый Спас
И являет миру Господний лик,
Чтоб напомнить людям, как Бог велик.
Он для всех на свете надёжный щит.
А икона кровью мироточит.
Из времён далёких до наших дней
Белый ангел Божий парит над ней.
И стоит у ангела на крыле
Белый град Тоболеск в былинной мгле.
Осеняет светом иртышью водь.
Так его задумал создать Господь.
Белый град Тоболеск свечой стоит.
И небесным светом Сибирь хранит.
Он Сибирским Ангелом наречён
И Всея Сибирь за его плечом.
……………………………………………………………
…И пришел Ермак на Чувашский мыс.
И, как царский сокол над ним завис.
И вознёсся он над Кучум-ордой,
Над Иртыш-водой, над волной седой.
И пять тысяч лучников он узрел.
А в колчане лучника тридцать стрел.
И сказал тогда атаман Ермак,
Рассекая взором кромешный мрак:
«Мне дерьмо татарское не впервой
Боевой вычерпывать булавой.
Это вам не мёд пить из пьяных сот.
И на всё про всё казаков пятьсот.
Ты прости меня, Свята Божья Мать,
Или смерть примать, или срам имать!»
Как сказал Ермак, так и сделал он.
И услышал вдруг колокольный звон.
Ни одной черкви за сто вёрст окрест.
Видно, Сам Господь знак подал с небес.
Значит, славный будет чертям улов
Изо всех орудий и всех стволов,
Развернув бортами свои стружки,
По татарам вдарили казаки.
А когда рассеялся едкий мрак,
Казакам своим подмигнул Ермак,
Свистнул острой сабелькой над собой
И шагнул с борта в рукопашный бой.
А за ним попрыгали казаки
В ледяную воду Иртыш-реки.
И лихие сабельки казаков
Распороли саван седых веков.
Содрогнулась в страхе Кучум-орда.
Разбежались стражники - кто куда.
Потому что нету страшней беды
Закипевшей в драке Иртыш-воды.
…А Кучуму снился намедни сон,
Что над ним развергся небесный склон.
И ему привиделась Божья Мать,
И велела город искерский сдать.
А иначе он попадёт в беду –
Как собака, в грешном сгорит аду.
…Трижды вёл Ермак в рукопашный бой
Боевых товарищей за собой.
Трижды били пушки с казачьих струг
И редел товарищей кровный круг.
А когда повел их в четвёртый раз
Из глуби речной всплыл Пречистый Спас.
И тогда сказал казакам Ермак:
«Это Сам Господь подаёт нам знак».
И в Искер-столицу они вошли,
Но Кучума в городе не нашли.
Прихватив с собою казну и жён,
Свой бесславный город покинул он.
…И багряно вспыхнули облака.
И протяжным гулом зашлась река.
Глубоко в земле разразился стон.
И поплыл во мгле колокольный звон.
Ни одной черкви на сто вёрст окрест.
Видно, Сам Господь знак подал с небес.
И взошла заря на крутой крови.
И в бору заплакали соловьи.
А потом, калёным дымя ядром,
Раскатился в небе вселенский гром.
И уверовал весь сибирский люд -
Небеса палят Ермаку салют.
ОПАЛЬНЫЙ КОЛОКОЛ
На верёвках волоком
До Тобол реки
Притащили колокол
Бунтовщики.
Чтоб, немой, в Сибири
Он перемог
Самый долгий в мире
Опальный срок.
Засадили глухо
Его в тюрьму.
Отрубили ухо
И язык ему.
Принародно били,
Чтоб смирился он.
Душу загубили.
Растоптали звон.
«Ты, разбойник лютый,
Будешь знать, урод,
Как на бунт и смуту
Поднимать народ.
Получай собака,
Углечский смутьян».
Был палач, однако,
На расправу рьян.
И плетьми поруган,
И клеймом клеймён.
По сибирским вьюгам
Под кандальный звон
На верёвках волоком
До Тобол реки
Дотащили колокол
Бунтовщики.
И на три столетья
Он сел в сугроб.
И на три столетья
Он впал в озноб.
И на три столетья
Свой звон забыл.
И тобольский ветер
В нём волком выл.
НА НЕБЕСАХ
Катаемся на снегоходе.
Сугробы, словно облака.
Пусть ангелы на небосводе
Нам позавидуют слегка.
У них ведь нету снегохода.
В просторах млечного пути
Им по стремнине небосвода
Крылом приходится грести.
То взлёты, то крутые скаты –
Волнистый снежный млечный путь.
Мы, словно ангелы, крылаты,
И даже светимся чуть-чуть.
Такая дикая свобода
Досталась мне не по летам.
Я по стремнине небосвода
Небесным ангелом летал.
Спасибо, дорогой Елфимов
Аркадий,
Что сквозь снежный шквал,
И я ладони Херувимов
И Серафимов целовал.
Здесь, на заснеженном Тоболе,
Преодолев свой смертный страх,
По Божьей, по небесной воле
Я побывал на небесах.
ТЮРЕМНЫЙ ЗАМОК
По тюремному замку к плечу плечом
Мы шагаем с художником москвичом.
Гулко наши шаги звучат в полутьме.
Породнились мы с ним в тобольской тюрьме.
Он Лукьянов Иван и подельник мой.
Повязала нас крепко судьба тюрьмой.
Трижды здесь подавлялся тюремный бунт.
Знаменитые люди сидели тут.
Здесь влачил Чернышевский тюремный срок.
Проклинал Короленко жестокий рок.
Если выйдем на волю из этой тюрьмы
Знаменитыми будем с тобою мы.
Открывается карцера глухо дверь.
Чую я - не к добру это всё теперь.
Заходи побыстрей, не робей Иван.
Этот карцер в народе зовут – «стакан».
В этом карцере нету сидячих мест.
Он для самых стойких - тяжёлый крест.
И хотя маловат на двоих «стакан»,
Выпьем чашу судьбы, мой собрат Иван.
…Но толкает нас в спину экскурсовод,
Потому что заканчивает обход.
И выходим вдвоём из лихой тюрьмы
На свободу с чистой совестью мы.
ДОЖДЬ
От царевичей Дмитрия до Алексея
Горемычной мученической тропой,
Непорочные детские слёзы сея,
По России дождик идёт слепой.
И хотя идти по тропинке скользко -
Ажно целых две тысячи с лишним верст,
Но висит от Углича до Тобольска
Семицветной радуги дивный мост.
Под мостом гудящая Волга в плёсах,
И в скитах таёжных лежит Сибирь.
Этот дождь слепой - для России посох
И её божественный поводырь.
Разливанным облаком в небе хлёстко
Барабанит дождь над Россией всей.
И сидят на радуге два подростка -
Цесаревичи Дмитрий и Алексей.
И сияет благость на детских лицах.
Чтоб не плакать, ладонью зажали рот,
Потому что узнали в своих убийцах
Непутёвый и жалостный свой народ.
И вздыхают над русскими мужиками,
Что безропотно терпят казённый кнут.
И за дикий высокий уральский камень
Провинившийся колокол волокут.
ФОТОГРАФИИ
Среди фотографий старинных
Тобольских купцов и мещан
Я, словно в сказаньях былинных,
Героем себя ощущал.
Глубокие мудрые лица -
И взор, и осанка, и стать…
Не каждая сможет столица
Такой глубиною блистать.
Такой необъятною ширью
Загадочной русской души.
И веет морозной Сибирью
Из этой столичной глуши.
И есть незаёмное что-то,
Что выше любого ума.
И, кажется, с каждого фото
История смотрит сама.
Такой корневой - не парадный! -
К далёким потомкам визит.
И внутренний свет благодатный
Из каждого снимка сквозит.
Носившие солнце в котомках
И Божий сияющий лик,
На вас и на ваших потомках
Тобольский стоит материк.
Здесь веришь в несметное чудо
Бескрайней сибирской земли,
Когда понимаешь откуда,
Куда и зачем мы пришли.
В тайге и на каторжном тракте,
И в шахтах глухих рудников
Ковался сибирский характер
В суровом горниле веков.
Здесь верные дело и слово
Тверды, как сибирский гранит.
И дивная сказка Ершова
Великую правду творит.
МЕТЕЛЬ
Когда небесная медведица
Снег рассыпает из ковша,
Метёт тобольская метелица
Над побережьем Иртыша.
Метель, лихая сумасбродница
И леденящая мольба.
Она острожная колодница
И каторжанская судьба.
Метель, сибирская кандальница,
С упреком смотрит мне в глаза.
Она народная печальница
И Достоевского слеза.
Её попутчиком и мытарем
Пустился я в далёкий путь.
Земля, такой слезой умытая,
Меня не может обмануть.
Пока тобольская метелица
Метёт просторы Иртыша,
Позволь небесная медведица
Испить из твоего ковша.
Своей попоной серебристою
Ночной морозною порой,
Свой дымящейся, искристою
Медвежьей шубою накрой.
Возьми в сердечные избранники
И обними, и обогрей.
В России все поэты - странники
Метельной Родины своей.