РУССКАЯ ПЕЧАЛЬ
Сиротства русская печаль,
Тоска по волюшке и счастью.
Природа, побледнев, как сталь,
Готовится принять участье.
В твоей юдоли и судьбе,
Отдав тебе леса и Каму!
Природа, я вернусь к тебе,
Ну, разве ты заменишь маму?
Вдоль Камы до Лозы пески
Без малого три километра!
Скрипят ступени без доски,
Но не от сплавщиков – от ветра!
Слетают кубарем года
С холмов до океанов-речек.
В баркасе порыбачишь вечер,
Вернёшься – борода седа!
Зюйд-вест пригрелся на корме,
Пока читал я телеграмму…
Природа, я вернусь к тебе,
Но разве ты заменишь маму!
К МУЗЕ
Из городского лесопарка
Принёс подснежник для тебя.
Он в «Красной книге»! – вспомнил я,
Но для тебя мне книг не жалко!
Возьму стакан с простой водой.
Весенний день туда поставлю –
Вид исчезающий прославлю
Работой получасовой!
Да и поэт, что тут хитрить,
Вид исчезающий, конечно…
Одна лишь Муза в мире вечна,
Способная нас всех любить!
ПАНДЕМИЯ
Вот вам – маска и перчатки,
Мне взамен – леса и долы!
Сорок дней сидим мы в доме
Глухо, как в советском танке.
Как в гнезде без крыльев птица.
Как на каторге повеса!
А захочешь вдрызг напиться –
Без друзей неинтересно.
И друзья томятся в брюхе
Каменном ли деревянном…
Утром встал в трусах, а брюки
Запылились за диваном…
Отцвели давно сирени
И черёмухи опали.
Люди, одурев от лени, –
В карантине и опале.
Легче в брюхе крокодила,
Как писал в рассказе Фёдор
Достоевский! Это жила
Для пиара и фавора!
Ты становишься известным,
Как Иона в брюхе Рыбы!
Тебя знают повсеместно,
Как преступника на дыбе.
Кремль рассказывает сказки
На ночь, чтоб хватило духа!
А романс «Всегда быть в маске»
Не судьба, а показуха!
АЙЯ-СОФИЯ
«Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царьграде?»
Фёдор Тютчев
Я по турецкому Царьграду
Мимо Олегова щита
Брёл, уподобившись Синдбаду,
В Стамбул приплыв издалека.
Босфор изогнут был красиво
Мамлюкской саблей на заре…
И вот она – Айя-София
Спит в Византийском серебре.
Премудрость Божия – София,
Век можно на тебя смотреть!
Султана истина взбесила –
Он превратил тебя в мечеть.
Ты величайшая из храмов,
Крестившая княгинь Руси.
Пережила ты столько хамов…
Мы просим, Господа: «Спаси!»
Спаси Святую нам Софию,
Иначе мы, перекрестясь,
Почувствовав былую силу,
Царьград возьмём, как русский князь!
Ударим в колокол в Царьграде,
Как русский гений завещал!
В Крым возвратимся на фрегате
И отсидим на гауптвахте,
Чтоб «храбрый» турок не пищал.
СТРАНА
Я пытался руками страну удержать!
Я зубами вцепился в её рукава.
Для неё я придумал такие слова,
От которых любая расступится рать!
Я поил лошадей ключевою водой,
Даже в русской телеге менял колесо!
И апрельское поле пахал, как Толстой!
Если мало? я Родину вспомню еще…
На поляне трава, словно кожа змеи,
До колена встаёт, но не жалит пока…
Это свойство оболганной русской земли –
Если жалить за дело, то наверняка!
Вот колёсный буксир, что плоты проволок
Мимо детства и юности, мимо меня.
Бурлаки в поворот лот бросали в песок,
Где шевелят песок земляков имена!
А я, дурень, с сачком выбегал на причал.
С детворой мы ловили сачком судачков!
Я на Каме плоты и суда провожал
Ибо предки мои были из речников!
Я теперь о любви сочиняю стихи.
О стране сочиняю простые слова….
И страна меня держит, как мать за вихры:
– Ты опять расшалился, сорвиголова!
РУССКИЙ КАВКАЗ
Лежит баркас мой кверху дном,
Врастая в берег.
Растёт рябина под окном
Грохочет Терек!
Невдалеке река Кума
Летит с предгорий.
Здесь мама родилась моя
У лукоморий.
Там и сейчас парит орёл,
Раскинув крылья.
Хребты, перебегая в дол, –
Рвут сухожилья!
А Терек падал на крыло
Высокой птице.
Кума была с ним заодно,
Плеснув водицей.
Прибила пыль от табуна
И человека…
Я здесь запрятал скакуна
В пачку «Казбека».
***
– В России стих непобедим! –
Так я сказал жене.
– Смотри, к нам наш вернулся Крым,
Как воин на коне.
«Когда мы возвратимся в Крым», –
Я кровью написал.
Глагол не превратился в дым,
Вернулся Крым – я знал!
Но как мой стих бесил врагов!
Гундосил либерал,
Как чёрт, хотя и без рогов –
Давно рога сломал...
А Крыму что? Он снова наш,
И наш в Крыму народ!
Вновь, аки посуху, Сиваш
Русь переходит вброд.
ПЫЛЬНАЯ ДОРОГА…
Пыльная дорога на восток,
За спиной насупившийся запад!
Как в окоп, ныряет «Нива» в лог,
Шлёпая по лужам, словно лапоть.
Вынесет Хмелёвка образа
Дедушки и сына Николая…
– Это мой отец! Напомню я
Тем, кто знал меня, отца не зная.
Где журавль колодезный бесхвост
На цепи взлетает, изловчившись!
Пал забор, на куст облокотившись,
Но стоят ворота в полный рост.
Над колодцем лебедь пролетит –
Вольная возвышенная птица.
За горушкой матом тарахтит
Заводской уральский городишка!
Выйду, поищу в крапиве дом…
Этот поиск сердце растревожит.
Грохну по воротам кулаком –
Мне никто ворот открыть не сможет.
Повернусь спиною на восток
И вернусь на запад к буквоедам.
Вслед сорвётся с дерева листок –
С дерева, посаженного дедом.
ВАСИЛИЙ ШУКШИН
На Новодевичьем калина,
Как Русь прижалась к Шукшину!
Шагает русская равнина,
Чтобы отбить поклон ему…
Его душа в небесных сферах
Хранит суровые слова,
Не для московских маловеров –
Банкира и ростовщика…
Он жил, «перо макая в правду»,
Служил народу своему.
И кирзачи сидели ладно
На мужиках в моём роду!
Я точно видел с гор Уральских,
Как вдоль Пикета облака,
Как струги Разина по-царски
Бросали тень на берега…
Тень словно плат накрыла Сростки,
Храня гнездовье Шукшина.
А под калиной у дорожки
Седлает паренёк коня.
Калина красная такая
И паренёк простой такой,
И в окна машет Речь Родная,
Как мать в «Калине красной» той!
БРОШЕНЫЕ…
В посёлках, как после бомбёжки,
Зияют окошки без рам.
Без крыши, как без одёжки,
«Хрущёвки» знакомые нам.
Когда здесь гремели оркестры
На танцах воскресных в саду.
Из белой сирени невесты
Счастливо пускали слезу!
Рабочие люди ходили
По тропкам туда и сюда.
Заводы печами кормили
Уральские города!
…Стоят одинокие школы
В них волками воют ветра.
Ни занавески, ни шторы…
Уже не вернуться сюда!
И люди домой не вернутся
На крыльях вернувшихся птах,
Лишь души вослед им рванутся
Стихами в черновиках…
ЯБЛОКИ ДЕТСТВА
Яблоки падают в руки детей.
Дети бегут по стерне.
Дети бегут, превращаясь в людей,
Розы срывая во сне.
А за спиной невозвратные дни
Гаснут, как звёзды в пруду!
В старости спросите: – Где же они?
Я их никак не найду…
А на рассвете – закаты сожгут
Прошлые черновики.
И навсегда ты останешься тут
В песне простой у реки.
К ОТЦУ
А я тебе стихов не посвящал,
Хотя читал всё, что домой принёс.
С тобою я бездумно проживал,
Хотя казалось мне, что жил всерьёз…
Из сыновей я был всегда один.
Из дочерей – была моя сестра!
А мама в двадцать восемь умерла,
Добавив голове твоей седин.
А я отныне полусирота,
Драчун и предводитель детворы,
Ждал маму у небесного костра,
Где звёзды осыпались с высоты!
Твою я гимнастёрку доносил.
Медали фронтовые растерял…
Наверное, неправильно я жил?
Зато стрельбе я выучился сам!
Твоя печаль, как лестница любви,
По ней ты к маме на небо ушёл…
Летели дни мои вперегонки
И возрождался на бегу глагол.
Вселенной расширение – в душе!
А в бедном сердце – взрыв гигантских звёзд!
Отец! Вот я поэтом стал уже,
И написал стихи тебе всерьёз!
ДУХИ «КРАСНАЯ МОСКВА»
Флакончик с «Красною Москвой»
Купила ты на распродаже.
Я вспомнил маму,… Боже мой!
И всё, что связано с ней так же.
Духи «Шанель» и «Пуазон»
В дворцах кремлёвских оседали…
А наши мамы тех времён
О тех духах не помышляли.
Знакомый с детства аромат
Сквозь кирзачи и полушубки
Бил, словно русский автомат,
Взметая платьица и юбки!
Конечно, танцы! Первомай!
Красавицы, невесты, жёны…
Под музыку в Советский рай,
Благоухая, шли колонны.
Флакончик с «Красною Москвой»
Купила ты на распродаже,
Как бриллиант эпохи той,
Который всё о ней расскажет!
***
По матушке Каме гуляет волна,
А я всё смотрю на волну из окна.
А я всё смотрю на разлив золотой,
С огарком свечи возвращаясь домой!
А может, народа давно уже нет?
Пока ты блуждал по чужбинам поэт.
Пока пил вино на бульваре Распай,
Пока ты таскал парижанок в сарай.
А сам никого никогда не любил,
Ты сам о народе своём позабыл.
Уплыл по течению мир золотой.
Хоть сколько кричи ему в спину: – Постой!
Из рваных тальянок сварганю баркас
И следом рвану поперёк автотрасс.
Я слово «Свобода» в реке утоплю!
Оно уничтожило душу мою.
***
Давненько о природе не писал,
В баталиях крутясь да в политесах,
Ещё вчера ходил-бродил в повесах,
И самогоном в лица вам дышал!
Внизу текла равнинная река.
Ручей катился кубарем с откоса.
Свалились от копыт тяжеловоза
Владимирского – мысли с потолка!
Сойти с ума, попробуй от тоски?
Заря лежит в ладонях словно «ксива».
Ночь скользкая, как шкурка чернослива,
Упала бледной тенью в цветники.
Над головою яблоко сорвал,
Но есть не стал – на небеса забросил.
Там поперёк страны несётся осень,
Я на Урал дорогу указал.
ДЕРЕВЯНЫЙ ПИСТОЛЕТ
Я из берёзы пистолет строгал.
Враги ворвутся? Выстрелю в них: – Нате!
И от ворот моих отхлынут рати.
Был Челубей убит мной наповал!
Нет портупеи у меня. Итак,
Её мы вырезаем из портфеля…
Зато мой пистолет не заржавеет,
Как не ржавеет в поле березняк.
Под скрип пера – с петель слетает дверь!
Ворвётся детство в комнату поэта.
Не лицемерь поэт, не лицемерь –
Стреляй подонкам в лоб из пистолета!
ЮБИЛЕЙ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА
В КОНСТАНТИНОВО
Стихи читаем над Окою,
В селе, в котором он родился!
Слова с рязанскою тоскою
И со слезой в заросших лицах.
При жизни небом он питался,
Иначе где взял столько сини?
И всё ж, врагам он не достался –
Не отдала его Россия!
Сто раз прав Виктор Каратаев,
Что часто нам нельзя встречаться!
Иначе рухнет Русь Святая
С небес от дружеского пьянства.
Ещё Мамона жив и Молох.
Не передохли либералы.
Слезами вдов залит наш порох
И Карл крадёт у баб кораллы…
Стихи читаем над Окою
В селе, в котором он родился.
Где опоясан холм рекою,
И солнце брызжет в наши лица!
***
Рощи выбежали к насыпи
Рельс послушать перезвон.
Словно золотые россыпи
Света - с четырёх сторон.
Ранней осени ущербность
Красит листья в желтый цвет.
«Эту чахленькую местность»
Русский описал поэт.
Сколько бы его другие
Не пытались обогнать.
Их цветочки полевые
Будут за ноги держать.
БОЯРЫНЯ МОРОЗОВА
Она с холста покинет свой народ,
На розвальнях след оставляя санный…
В истории Руси благоуханной
И не понять – где снег, где небосвод!
Морозовой в стране морозов быть
Духовной, ставши дщерью Аввакума!
Отныне смотрит на царей угрюмо
Боровск и о боярыне скорбит…
Перед картиной сумрачно стою,
Русь не восполнит нам святой потери.
И строгий взор боярыни ловлю…
Взор Феодосьи, не предавшей веры.
РУССКИЕ
ГЛАЗАМИ ЕВРОПЕЙЦЕВ
На медведе, земель этих сын,
Едет полем, ругается матом.
Месяц небо цепляет ухватом,
А в руке для Америки дрын.
С балалайкой дремучий эстет,
Борода до пупа и ушанка.
А медвежья спина, как лежанка, -
Нужный в нашем лесу элемент!
Он не ставит Париж ни во что.
Брал не раз, снова брать не охота…
На Берлин также выбрана квота.
Правда, Лондон в запасе ещё.
Слез с медведя мужик покурить
За спиной – три ружья с автоматом.
К сапогу штык примотан шпагатом,
А за пазухой спирт, чтобы пить.
Чтобы пить и медведя поить,
Потому что медведь тоже пьющий.
Пасть разинув от злобы ревущий,
Что любой иноземец бежит…
То земля, то чащоба трещит.
А мужик – крест живой на медведе
Разбросав свои, лапища едет
Гром гремит, а Европа молчит…
Русь читает стихи наугад,
Не хватает мелодики в прозе.
«Русь, ты вся поцелуй на морозе!»
«Русь, ты вся…» мир повторит стократ!
***
В Землях богоданных
Всё ли хорошо? -
Если б всё Иваны?
Если б Марьи всё?
Наползли людишки
Сопредельных стран.
Треплет нам нервишки
Этот «океан» …
Мы живём без Бога
В пьянстве и вражде!
Русская берлога
Спит в календаре.
Русская дорога
Пятится назад.
Русская тревога
Превратилась в мат!
Русский, что ребёнок
С чистою душой…
Если взять с пелёнок –
Он такой большой!
Космос покоряет.
Пьёт, но на свои!
Буром потрясая,
Лезет в грудь земли!
От забот вселенских
Кругом голова!
А на склонах Пермских
Плачет трын-трава…