Это было в Якутии, в Мирнинском районе. Я очень хорошо помню, как мы семьей переехали из совхоза «Новый» в Сюльдюкар. Это было летом. Я вышла из вертолета и увидела много взрослых и детей, которые прибежали на аэродром и столпились у вертолета. Росла я очень стеснительным ребенком и, увидев множество любопытствующих глаз, очень смутилась. Моя старшая сестра Наташка, в отличие от меня, была девочкой шустрой – боевая «атаманша» совхозовской детворы. В то время Арылах все называли Совхозом.
Бойкая Наташка всучила мне авоську, заполненную нашими куклами, их ручки и ножки торчали через сеточки. В то советское время для походов в магазин за продуктами пользовались сетчатой хозяйственной сумкой, сплетенной из суровых нитей. Кажется, сейчас такие сетки-авоськи вновь возвращаются в моду. Вот идем с сестрой, вместе держа наш скарб, мимо толпы. Я же смотрю только на своих кукол и на пыльную дорогу.
К счастью, домик прадедушки находился недалеко от аэропорта, у опушки елового леса…
Как-то раз зимой в наш детский сад пришли чужие большие люди – несколько мужчин с фотоаппаратами. Лиц их не помню, наверняка я побоялась на них посмотреть, сильно застеснялась. Но вот воспитательница повела меня к кабинке, где висела моя шубка, велела мне одеться и выйти на улицу.
Люди с фотоаппаратами повели меня и еще одного мальчика к снежным сугробам. Я не понимала, что происходит. Лишь послушно шла и, смущаясь, замирала. Мне тогда было пять лет.
Взрослея, я иногда вспоминала этот эпизод и расспрашивала маму (ведь она в то время в Сюльдюкаре работала заведующей детским садом):
– Мама, а кто были эти большие белые люди? Я помню, как однажды утром ты меня нарядила в красивое платье Красной Шапочки, которое ты мне сшила на Новый год. А я очень удивилась, почему вдруг меня так наряжают!
– Тогда к нам иностранцы приезжали. Только не помню откуда…
Так получилось, что с родным Сюльдюкаром меня разлучили надолго – на целых четверть века. И только в 50 лет, выйдя на пенсию, я навестила своих сородичей… Обойдя полдеревни близких родственников, непременно угощаясь за гостеприимными столами, за неспешными разговорами выпив несколько десятков чашек горячего чая, я, наконец, узнала о тех иностранцах. Это были журналисты из Болгарии. Оказалось, что болгары выбрали для фотографирования меня и моего троюродного брата Рузвельта.
Тамара Николаева, старшая сестра Рузвельта мне рассказала: «В 1967 году в нашей многодетной семье родились двойняшки: мальчик и девочка. Девочку назвали Марианной. Для новорожденного сына наш отец выбрал необычное для нас имя - Рузвельт. Назвал его в честь американского президента Франклина Рузвельта».
Чем же американский президент покорил эвенкийского охотника? Может потому, что Франклин Рузвельт после нападения Германии на СССР выступил с заявлением о поддержке Соединенными Штатами Советского Союза? Остается только догадываться… Мы же, малыши, звали своего дружка «Руупал», потому как в то время в нашей таёжной деревеньке детвора не знала русского языка.
Сюльдюкар – эвенкийское село на берегу Вилюя. Это земля моих предков по материнской линии. Мой отец родом из Туой-Хайа, всех жителей этого села принудительно переселили, и прекрасное село ёатопили под темными водами Вилюйского водохранилища. Родственников по отцовской линии переселили в поселок Арылах. Мои родители по молодости тоже работали в совхозе «Новый».
Довольная и заметно пополневшая за несколько дней от таежных угощений моих дорогих родственников, я поехала в Арылах повидаться с родственниками по отцовской линии.
Альбина Даниловна радушно приняла меня под свой кров. Да ведь и раньше так было! Ее родители из Туой-Хайи переселились в Сюльдюкар, Альбина с сестрами Таней и Соней часто водились со мной и Наташкой. Когда мои родители уезжали в командировки, нас оставляли у них. Я очень любила бывать в дружной семье Дарьи Михайловны и Данила Михайловича Васильевых. Тетя Агнесса пекла в дровяной печке наивкуснейший белый хлеб, мы его ели, макая в свежие сливки. Незабываемый вкус далекого детства!
Разговоры после многолетней разлуки долгие, неторопливые. Проговорили с Альбиной Даниловной до поздней ночи. Так я узнала, что в семейном архиве хранятся несколько болгарских газет…
– Альбина, помнишь, как болгары приезжали к нам?
– Конечно помню, это было в 1972 году. Наш отец, Данил Михайлович, работал председателем Садынского сельского совета, и мы уже после переселения из Туой-Хайи жили в своем доме, перевезенном из родного села. Однажды, когда я была в гостях у подруги Гали, меня позвала сестра Таня и сказала, что отец велел срочно идти домой. Я прибежала. Дома были гости из Болгарии и несколько других мужчин. Я не была готова к каким-либо расспросам и разговору с ними, так как была немного обижена, что меня отвлекли от моих девичьих секретов с подружкой. Гости представились и начали расспрашивать меня, что я знаю о Болгарии, какая это страна социалистическая или капиталистическая и что-то ещё. Я в детстве была не очень-то коммуникабельной девочкой, да и по-русски не говорила свободно, поэтому еле ответила: «Болгария - социалистическая страна». – И замкнулась... Дяденьки очень обрадовались моему скудному ответу и, смеясь, сказали, что они разом напали на меня и от этого я сконфузилась. Меня отпустили, и я, облегченно вздохнув, убежала в свою комнату. А сестра Таня съехидничала, почему я молчала перед гостями... У нас было вечное соперничество во всем, и я поняла, что она лучше меня ответила на все вопросы болгар. Мне было досадно…
Гостей мама потчевала разными угощениями, и они долго расспрашивали о многом, что их интересовало. Я запомнила только их лица – один был высокий, худой с кудрявыми волосами, а другой более плотный и выглядел старше. Еще, они были модно одеты и подтянуты. С ними были наши советские корреспонденты. Болгарских журналистов звали Калин Донков и Кольо Гергински. А фамилии наших я не запомнила, но и они особо с нами не разговаривали. Я помню, как папа им рассказывал обо мне, что я отдыхала в пионерском лагере на Черном море, что я учусь хорошо.
Болгарские гости очень восхищались рыбой, свежей сметаной и другими деликатесами, которые приготовили мама и сестра Агнесса. Я не помню, когда они ушли. Но запомнила, что они обещали газету о своей поездке отправить нам по почте. И с того момента мы стали ждать с нетерпением почту. И вот, однажды отец получил большущий конверт с несколькими газетами «Антени» на болгарском языке. В каждой газете были подчеркнуты слова о нашем отце, о селе, о нашей семье, наверно, чтобы мы знали, где написано о нас. Некоторые болгарские слова были похожи на русские, и мы читали с большим интересом, очень было любопытно, что о нас написали в иностранной газете. Я так боялась, что обо мне напишут и искала это в газетах.
Корреспонденты тогда фотографировали в детском садике детей, на метеостанции девушек молодых, оленьи пастбища и наше село с высоты птичьего полета. Я заметила, что они под фотографией совхоза "Новый" написали «село Сюльдюкар» и я подумала, что, наверное, перепутали. Тогда они свое путешествие по Советскому Союзу начали, оказывается, с Татарстана, и оно было посвящено 50-летию образования СССР и ЯАССР.
Много лет эти газеты хранились у отца, и мы время от времени доставали их – показывали гостям, либо перечитывали сами, пытаясь понять по-болгарски.
В 2009 году, в честь 100-летия отца, мы оформили выставку в доме искусств в городе Мирном. Среди многих экспонатов выставили и болгарские газеты «Антени».
С высоты своего возраста, вспоминая болгарских корреспондентов, я удивляюсь их простоте! Они запросто пришли в многодетную семью, в наш деревенский дом и искренне общались с нами, с удовольствием ели нашу еду и удивлялись, как дети...
А через много лет ты приехала в гости, наша племянница Татьяна Юман Ты вышла замуж за француза, и мы тебя, любовно называем "француженкой". Замечательно, что за интересными разговорами мы вдруг вспомнили об болгарах… К слову, болгары тогда очень удивились мальчику с именем американского президента.
В 80-х годах я побывала в Болгарии, познакомилась с родиной тех корреспондентов и расспросила гида, работают ли они сейчас в газете? Ответ был утвердительный. Но в Софии мы были проездом, поэтому увидеться с ними не было возможности...
Я думаю, что они в той поездке убедились и своими глазами увидели, что советская власть дала очень много коренным жителям Якутии, что мы стали жить лучше, чем при царской России... В этом году мы отмечаем 100-летие образования автономной Якутии. Сегодня наша республика достигла такого развития, что нашим отцам и не снилось! – завершила свой рассказ моя тетя, снова наливая мне крепкий горячий чай с домашним молоком, как когда-то в моем далеком детстве это делала ее мама, Дарья Михайловна…
Так в мои руки попала пожелтевшие газеты 45-летней давности! Я с большим волнением увидела статьи в «Антени», опубликованные в Болгарии в декабре 1972 года. И была очень тронута снимком детей. Но это был снимок не на улице среди снежных сугробов, а за обедом.
Я улетела из Якутии в Париж, и с 2019 года я стала искать информацию о Калине Донкове и Кольо Гергински. Очень хотелось найти их и пообщаться. Наверняка, в их архивах сохранилось больше фотографий из той далекой зимней командировки в советскую Якутию. С помощью друзей из социальных сетей удалось узнать, что Калин Донков жив. Оказалось, что он – известный в Болгарии поэт и прозаик. Нашла видео с его выступлениями на встречах с читателями. Калин работал в Национальном телевидении и Национальном радио, а также во многих изданиях, в том числе – и в газете "Антени". Его стихи были переведены на английский, русский, французский, испанский, польский, чешский, словацкий, словенский, сербский, украинский, греческий, арабский, пенджабский и другие языки. Проза – на русский и чешский.
Хочу с вами поделиться одним из его стихотворений «Блюз» в переводе с болгарского Юлии Соколовой:
Сомнения, восторг и страх…
Ах, жизнь, ты просто развлекалась:
Года прошли, осталась малость –
Воспоминания в слезах.
Закат уже давно погас,
И ночь темнее всех барьеров.
Какое множество примеров,
Когда судьба терзает нас.
Там, где-то в глубине души,
Остались бури отголоски.
Луч счастья – тоненькой полоской…
Ты целовать меня спеши.
Крик в бесконечности летит…
И ангелы стоят на страже.
Ушёл, и горше нет пропажи.
За всё, за всё меня прости…